ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ И ПОЛИТИКА
статьи Александра Магдушевского
Поиск на сайте
 |
 |
||
Марксисты после проверки теории марксизма практикой XX века.МАРКСИСТЫ ПОСЛЕ ПРОВЕРКИ ТЕОРИИ МАРКСИЗМА ПРАКТИКОЙ XX ВЕКА.Налево пойдешь … Прямо пойдешь … Направо пойдешь … В конце XIX века марксистское движение достигло определенного пика. Маркс и Энгельс основательно создали базу марксистской теории, их ученики как-то развивали ее дальше; “Исключительные законы” против социалистов в Германии и подобные поползновения буржуазии в других странах показали свое бессилие; возник II Интернационал, более массовый и формально более марксистский (без Маркса!), чем I, СДПГ являла собой удовлетворительный тогда образец марксистской партии. Энгельс в своем (и в духе Маркса) Завещании прогнозировал БЛИЗКУЮ Революцию. И достаточно близкая, Великая Октябрьская революция, состоялась, что как будто как-то подтверждало прогнозы Классиков и их теорию, на которой прогнозы базировались. Как таковое подтверждение прогнозов, потому теории Классиков, Октябрь и последующее расширение социалистического блока, его успехи, разные явления XX века, стали позицией коммунистического движения, стран социализма. Но уже изначально были проблемы. Еще за два десятка лет до 1917 года (ВСКОРЕ после смерти Энгельса) в марксистском движении начались сложности. С одной стороны, прилежный при Марксе и Энгельсе марксист Бернштейн начал ревизию марксизма, а Каутский (по его собственному мнению – третий после Маркса и Энгельса) возглавил оппортунистическую возню с ревизионизмом. С другой стороны, практически тогда же больше других Ленин (в ОТСТАЛОЙ России) повел борьбу против ревизионизма и развивал РЕВОЛЮЦИОННУЮ теорию марксизма особенно применительно к новой мировой эпохе и условиям отдельно взятой отсталой страны. Вопреки демагогии ренегатов Ленин не ревизировал Маркса и Энгельса, а творчески развивал их. Он исходил из прогноза Маркса и Энгельса о Мировой революции на каком-то рубеже XIX-XX века с возможным ее НАЧАЛОМ в отсталой России (Предисловие Маркса и Энгельса ко второму русскому изданию МАНИФЕСТА; ПСС Ленина, т. 10, с. 14). Но, в отличие от центристов, полагавших, что Россия станет звеном автоматической Мировой революции автоматически (хоть на тянущем, хоть на толкающем буксире Запада), Ленин понимал, что в отсталой стране звено Мировой коммунистической революции нужно СУБЪЕКТНО, тщательно ГОТОВИТЬ, поскольку на автоматические последствия действия производительных сил, переросших (как полагали и Маркс с Энгельсом) капитализм в развитых странах, стране отсталой (с автоматическими последствиями действия далеко докоммунистических производительных сил) рассчитывать не приходится. Автоматически отсталая страна в Мировой революции может быть только вандеей и сильная Россия – главной вандеей. Но банальность, что автоматическую стихию развития естества можно субъектно менять, напомнил Маркс уже последним Тезисом о Фейербахе. Первые Классики, полагая назрелость Мировой революции середины XIX века, в Революции 1848 года не поджидали автоматического буксира коммунистической Англии, а на континенте готовились к ее буксиру. Маркс в 1871 году, считая Францию не готовой к автоматической Революции, поддерживал опережающую Коммуну, полагая при этом, что Англия к роли Буксира созрела. Сейчас приходится констатировать ошибки Классиков в оценках формационных уровней развития стран, но у них не было ни оппортунистического лукавства, ни левацких заносов. Ленин же, опираясь на теорию марксизма, сумел возглавить подготовку звена ожидаемой марксистами мира Мировой революции в отсталой России настолько субъектно, что только это звено и реализовалось, практически без буксира Запада. Возможную (не необходимую, приходится признать – Запад обходится до сих пор) Революцию чмо от марксизма на передовом Западе сорвали. Но еще менее возможную по производительным силам Революцию в отсталой России большевики реализовали. Начальный марксизм, как основа субъектного фактора, показал и свою еще слабость (расчеты на якобы уже необходимую Революцию на Западе), и свои уже возможности (субъектное свержение капитализма не благодаря объективному перерастанию его производительными силами). В такой ситуации началась главная практическая проверка марксистской теории. Итак, XX век стал главной практической проверкой теории Классиков, ее ревизированного и большевизированного наследий. Расчеты всех Классиков на уже назрелость коммунизма в самых развитых странах век назад оказались ошибочны, без его буксира итогово сорвалась попытка опережающего рывка к коммунизму в странах не самых развитых; а в самых развитых установился поздний капитализм, “социализированный”, как поздние этапы других формаций (рабы на пекулии в Поздней Римской империи; раскрепощенные крестьяне в Западной Европе с XV века, в России после 1861 года), ТОЖЕ во МНОГОМ предвосхищающие СЛЕДУЮЩИЕ формации (но ИМЕННО поздние этапы конкретно СВЕРГАЛИСЬ социальными РЕВОЛЮЦИЯМИ). Предкоммунистический и потому как-то прокоммунистический поздний капитализм – последняя естественная ступенька общества на пути к обществу, прогнозировавшему Классиками, но их ошибка по срокам в отношении естественно необходимого и срыв попытки субъектно возможного временно сыграли против их наследия (точнее – против его несовершенства, естественного для наследия начального, но на чем играют антикоммунисты). Потому мировой марксизм сейчас в кризисе. * * * Сейчас, после практики XX века, невозможно не признать с позиций ОСНОВ марксизма, что “теорема” Классиков о назрелости коммунизма в развитых странах век назад (уже БЬЕТ ЧАС КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ СОБСТВЕННОСТИ) оказалась, скорее, недостаточно обоснованным и потому достаточно ошибочным “постулатом”, что аукнулось и наличием, и крахом социализма XX. Начальный марксизм обозначил свою какую-то несостоятельность, степень которой каждый оценивает по-своему. Сейчас у былых марксистов три основные дороги. Одна, направо, антикоммунистическая – отказ от марксизма (даже его оплевывание, хотя допустимо и с признанием каких-то его моментов, что свойственно многим буржуазным идеологам) в принципе, шельмование реального социализма. Другая, примерно лево-социал-демократическая – к автоматическому наступлению коммунизма, когда он стихийно назреет и станет неотвратимым. Марксизм в этом случае формально приемлем, как теория в башне из слоновой кости, столь же необязательная, как идея об естественном свержении феодализма за многие сотни лет до этого славного события (когда все проходило автоматически, без субъектности НАУЧНОЙ идеологии). Отношение к марксизму, практике реального социализма “диалектическое” – с одной стороны, но с другой стороны. Третья, налево, марксистская – самая сложная. Главную ОШИБКУ (и следствия из нее) Классиков не признавать – глупо (и потому выгодно для буржуазии). Но научная ошибка – не глупость (научные ошибки Коперника, Ньютона, Эйнштейна и пр.) при любых практических последствиях из нее. Она требует исправления для совершенствования теории. Октябрь объективно не мог стать началом естественной мировой коммунистической революции, не смог стать началом субъектного ДОХОЖДЕНИЯ до коммунизма. Он оказался не столько началом перехода к послекапиталистической формации, сколько началом одного из многих в истории, “лишь” качественно масштабнее и успешнее других, выступления эксплуатируемых задолго до коммунистической революции. А для марксистов и научно, и нравственно не осуждать, как бессмысленные для непосредственной смены формаций, восстания Спартака и Пугачева или Коммуну. Выступление эксплуатируемых против эксплуатации для марксистов понятны и нравственны, даже когда бесполезны для непосредственной смены строя, при всех их негативных последствиях. И специфика социализма XX века среди всех других ПОПЫТОК эксплуатируемых в истории преломлялась в его действительной ПРОКОММУНИСТИЧНОСТИ в КОНЦЕ классового общества. Отношение марксистов к реальному социализму должно быть вроде отношения Маркса к Парижской Коммуне, от которой он предостерегал как несвоевременной, но которую, поскольку она состоялась, всячески поддерживал и опыт которой он тщательно анализировал для пользы марксизма. МЫ должны, сожалея о всех негативах начального марксизма и реального социализма, не каяться за неудачу И ЭТОГО выступления ЭКСПЛУАТИРУЕМЫХ задолго ДО коммунизма, а акцентировать все позитивное в нем и осмысливать его для неповторения негативов и развития позитивов проКОММУНИСТИЧЕСКОГО строя в деле грядущего установления строя КОММУНИСТИЧЕСКОГО. Мы остаемся марксистами – как коперникиацами, при всех значимых исправлениях системы Коперника после него. Задним числом можно и порассуждать в отношении ошибок Классиков. Если бы Маркс (при самоотверженной поддержке Энгельса) сосредоточил усилия не на БАЗИСНОЙ социологии (политэкономии) капитализма, понимаемого как УЖЕ финального, потому социологии для Революции актуальной, на деле объективно далеко докоммунистического пролетарского движения, а занялся (вместе с Энгельсом) установлением действительной исторической структуры капиталистической формации (ТОГДА – классический капитализм, середина формации, а поздний капитализм, финал формации – только СЕЙЧАС; соответственно классический пролетариат – не продукт перерастания коммунистическими производительными силами капиталистических производственных отношений, но естественно тред-юнионистский, формационно буржуазный, социалистическим становящийся только при усвоении в нетипичных ситуациях марксизма субъектно, ИЗВНЕ; потому пролетарская революция, диктатура пролетариата – это не про собственно смену капитализма коммунизмом, даже ранним; с тем разработки теории той революции, той диктатуры, субъектного фактора были бы более субъектны, более значимы; и пр.), то негативов реального социализма, если бы он все-же состоялся, были бы гораздо меньше, они бы были менее тяжки и опасны, а позитивы значимее, окончательнее. Но чтоб сосредоточить усилия на совершенствовании формационной концепции, нужно было понимание ее недостаточного совершенства, не актуальности именно коммунистической революции. Да и массива материалов марксистских (особенно СОВЕТСКИХ) историков XX века по разным формациям, позволяющим установить их общую историческую структуру и по аналогии с известными финалами прошлых формаций научно прогнозировать действительный финал капиталистической, еще не было. Ренегаты времен Октября оспаривали его и с позиций препарированного марксизма. Такое оспаривание как-то приглушила практика десятилетий реального социализма, его поразительные успехи. Но после краха социализма его охаивание и с апелляцией к марксизму опять оживилось. Коммрастриги с возу – марксизму легче. Хуже шатания позиционирующих себя марксистами, ленинцами. Шатания истово желающих быть марксистами имеют корни не столько классовые, сколько гносеологические. Типично ПРИНЯВ, так или иначе, сталинистский миф о построении социализма (как первой фазы КОММУНИЗМА) в СССР, они потом начинают искать причины не коммунистических негативов надуманного “коммунизма” на базе далеко ДОкоммунистических производительных сил и без буксира коммунизма (Классики завышали формационный статус России и считали дозревшими до коммунизма, Буксира, страны развитые: понятные ошибки – не путаница мыслей). На уровне теории особенно – принятие реального социализма как мутации. Мутацию чего? Уже СУЩЕСТВУЮЩЕГО строя на базе еще НЕ существующих коммунистических сил далекого будущего!? Нонсенс. Или не капитализма на базе производительных сил капитализма и без Буксира? Так именно такой строй в любом варианте с позиций ОСНОВ и есть мутация. Давно пора принять, что социализм XX века – полу (к сожалению) СУБЪЕКТНАЯ мутация ЕСТЕСТВЕНННОГО капитализма, выходящая за его рамки на уровне формаций даже в реальном варианте. Без этого принятия – больше пустое порицание недопонимаемой мутации, а не осмысление проблемы ее повышения от полу субъектной до субъектной. Каутский и прочие “буржуазные марксисты” желали целенаправленного пресечения начала “советской мутации” как естественно невозможной согласно марксизму. Практика XX века показала ограниченность этих представлений. Но эта практика показала и определенную правоту этих “марксистов”, правда, правоту без Западной революции, которой они фактически провокационно обнадеживали большевиков, пока дело не дошло до ДЕЛА. Современные деморализованные марксисты не принимают положения откровенных ренегатов от марксизма о невозможности социализма даже в стране, едва вышедшей из феодализма, но типично стараются приблизить свои позиции к этому положению, обвиняя реальный социализм просто в отсутствии рынка, частной собственности, БУРЖУАЗНОЙ демократии (право каждого свободно голосить согласно возможностям своих глоток ИЛИ своих СМИ; стихийная многопартийность при заданности стихии капиталистическими производительными силами; и т. д.) и прочей атрибутики капитализма. А поскольку неизвестный Классикам поздний капитализм даже в США в чем-то объективно предвосхищает следующую формацию и как-то “социализирован” (аналогично поздним этапам других формаций), нестойкие марксисты стихийно тяготеют к принятию этого капитализма, особенно при социал-демократических режимах (к “демократическому социализму” социал-демократов), тяготеют к капитализму вообще: смакуют буржуазный как-то НЭП, не акцентируя его существование при диктатуре пролетариата; шельмуют военный режим ВЫЖИВАНИЯ социализма в ОЧЕНЬ отсталой и измученной стране времен Гражданской ВОЙНЫ – “военный КОММУНИЗМ”; и т. д. Проверка практикой XX века теории марксизма дает формальные резоны отказа от этой теории. Вольному воля. Но пусть уж отказники принципиально отказываются и от “марксистской” аргументации при шельмовании социализма. А кто от марксизма действительно не отказывается – тот не должен присоединяться к буржуазному хору шельмующих социализм, восхваляющих Пражскую весну и т. д., не должен сползать на позиции социал-демократии. Неожиданный для Классиков социализм XX века на базе капиталистических производительных сил и без ожидавшегося Буксира (прогнозированного Классиками и до времени не отвергаемого центристским II Интернационалом), неожиданный для Классиков поздний капитализм требуют полного пересмотра прежней точки зрения на марксизм. Но пересмотра с позиций самого марксизма (с опорой на Классиков и действительные достижения марксистов XX века, особенно советских); в отношении буржуазных идеологов, социал-демократов, придерживаясь позиции в духе Высоцкого: у меня есть претензии к властям моей страны, но обсуждать я их буду не с вами. При капиталистических производительных силах любой социализм должен делать вынужденные (похабные, как Брестский мир, как НЭП и др.) уступки капитализму. Но любые элементы капитализма – только при жестком учете и контроле социалистической диктатуры (как было с первых дней Советской власти; при НЭПе), с одним и единым субъекоме социалистического развития против стихии действия капиталистических производительных сил (компартии; или блоке социалистических партий при обязательной гегемонии марксистов; при фракциях в компартиях – по возможности). Негативы социализма в начале (до его перерождения) не от принципиальной неправильности его политики – от недостаточного уровня (без Классиков) субъектного фактора политики при стихии действия капиталистических производительных сил и отсутствии Буксира. Просто проклинать негативы социализма и апеллировать к позитивам капитализма – ренегатство. Первые нужно понять для неповторения, вторые нужно использовать по их допустимости в плане конечной цели. Ситуация XX века не повторится, есть основания считать назревшей коммунистическую революцию в развитых странах (с уже идущего в них генезиса коммунизма), буксира для социализма в отсталых странах. МАРКСИСТСКИЙ анализ реалий XX века, общее развитие марксизма дальше Классиков позволит оптимальное течение необходимой Мировой революции. |
|||
 |
 |
||